Ума Турман: «Жмите на все педали!»
Ума Карма Турман родилась 29 апреля 1970 г. в Бостоне, штат Массачусетс. Ее мать, Нена Биргитт Каролина фон Шлебрюгге работала моделью, родилась в Мехико в семье немецкого дворянина Фридриха Карла Иоганнеса фон Шлебрюгге и Бриджи Холмуист, родом из Стокгольма.
Отец Умы Турман, Роберт Александр Фаррар Турман родился в Нью-Йорке в семье эстрадной актрисы Элизабет Дин Фарра, американке шотландско-ирландского происхождения, и редактора Ассошиэйтед пресс, переводчика ООН Рейда Беверли Турман, с английскими и голландскими корнями. Мать Умы Турман недолго была в браке с гуру Тимоти Лирисом, с которым ее познакомил Сальвадор Дали, а за отца Умы она вышла замуж в 1967 году. Ныне она вполне респектабельный психотерапевт.
Отец Умы Турман, ныне преподающий на религиозном факультете в Колумбийском Университете, признанный ученый и профессор Колумбийского Университета по изучению индо-тибетского буддизма, был первым уроженцем запада, который стал тибетским буддистским монахом. Он воспитывал своих детей в духе учений Будды. Ума названа в честь Uma Chenpo, это имя индусской богини света и красоты. У нее есть три брата: Ганден(1971), Дечен (1973) и Мипам (1978),и единокровная сестра Тая (1960) от предыдущего брака отца. Ума со своей семьей провела много времени в Алморе, Индия, и Далай Лама иногда посещал их дом. Образование Ума Турман получила в Норфилд Маунт Хермон, начальной школе колледжа в Норфилде, штата Массачусетс, где впервые попробовала играть на сцене. Она была не спортивной и средне училась, но превосходила всех своим умением играть на театральной сцене с юных лет. После пьесы «Серьезное испытание» ее талант оценили и настояли на дальнейшем специальном образовании. Турман оставила высшую школу, чтобы начать вою карьеру в Нью-Йорке.
КАРЬЕРА
Она начала свою карьеру в статусе модели, в возрасте 16 лет, когда переехала в Нью-Йорк в поисках работы. Ее заметили в стокгольмской тусовке. Она подписала контракт с агентством «Элит Модел Менеджмент». Ума пользовалась большим успехом в модельном бизнесе, среди ее контрактов значились такие журналы, как «Глэмур магазин» и «Вог».В 1989-ом она снялась для обложки журнала «Пролинг стоун». В течении долгого времени она была лицом косметической компании «Ланком». С 2005 года Ума являлась лицом известного французского Дома мод «Луи Виттон».
Кинодебют Умы Турман произошел в 1988, тогда она снялась в четырех фильмах — «Джонни, будь хорошим», «Папа, поцелуй меня на ночь», «Приключения барона Мюнхгаузена». Ее четвертой ролью была роль Сесиль де Волань в «Опасных связях». Этот образ стал ее большим достижением и привлек к Уме Турман внимание публики и кинопродюссеров. На Уму посыпалось колоссальное количество внимания благодаря откровенной сцене, в которой она снялась. Скоро после выхода в свет «Опасных связей» многие журналы и телевизионные шоу горели желанием представить свету новую кинозвезду. Режиссеры стали предлагать Турман роль за ролью, желая видеть ее обязательно соблазнительной и коварной. «Ну почему они обязательно хотят раздеть меня и положить в чью-нибудь постель?» — рыдала Ума. Ей хотелось сыграть драматическую роль, серьезную, без намека на пошлость. Следующие 10 лет Ума работала, уделяя своей личной жизни ровно столько внимания, чтобы ее не стали считать лесбиянкой. Время от времени ей приписывали романы то с Робертом Де Ниро, то с Миком Джаггером, то с Ричардом Гиром и Тимо¬ти Хаттоном — «с каждым, с кем я пила кофе», как говорила Турман. За десять лет упорной работы Ума стала «оскароносной» Мией из «Криминального чтива». Фильм Тарантино про¬гремел в прокате, закрепив за собой статус «вечного» кино. А за танец с Джоном Траволтой в «Криминальном чтиве» она получила награду MTV.
Задумав фильм «Убить Билла», Квентин Тарантино сразу увидел в главной роли Уму Турман. Однако в тот момент она была беременна, не могла исполнять сальто и биться на мечах. В связи с этим Тарантино отложил съемки на год, твердо решив дождаться Уму. Спустя три месяца после рождения сына актриса приступила к съемкам. В итоге она сыграла так, что весь мир поверил в то, что Ума родилась с мечом в руках.
Но истинная слава пришла к ней после фильма «Генри и Джун», где она сыграла жену писателя Генри Миллера. Поразивший своей откровенностью пуританскую американскую цензуру, фильм получил прокатный рейтинг — порнография, а Ума Турман удостоилась прозвища «секс-символ для интеллектуалов». «Сексуальность всегда была важнейшей составляющей искусства, — считает Ума. — Актёр, который хочет точно изобразить своего героя, должен учитывать, что сексуальность — существенная часть любого образа».
ЛИЧНОЕ ДЕЛО
После фильма «Опасные связи», живя в Лондоне, она знакомится с английским актером Генри Олдманом. Они моментально находят общий язык. Они поженились в 1990 году. Но этот брак продлился всего два года…
ГЭРИ Олдмену, идеальному мерзавцу с лицом и повадками прирожденного Мефистофеля, было 32 года. Уме, добровольно отказавшейся от титула секс-символа, было ровно двадцать. Бабник и пьяница, с одной стороны, и испуганная угловатая девочка — с другой. Что могло быть общего у этих двух людей, одному Богу известно, но тем не менее они поженились. Олдмену досталась Ума — свежая и нежная, как полевой цветок, с терпким на¬летом сексуальности и целомудрия. Гэри же достался Турман в самом расцвете своего очередного запоя, с недельной щетиной и мутными глазами. Она обещала себе быть верной Гэри не столько физически, потому как мыслей об измене родиться в ее голове просто не могло, а духовно, но Турман даже не по-дозревала, как нелегко ей будет сдержать данную клятву. Супруг старательно приучал ее к марихуане и вечеринкам, заканчивающимся непременными оргиями, а она варила ему овощной суп — у Гэри был гастрит — и регулярно вытаскивала его из полицейских участков, задержанного за пьяные дебоши в компании с Кифером Сазерлендом. Он просыпался по утрам — жилистый, сухой, циничный, уже практически старик, с жутчайшим похмельем, а на него смотрели влюбленные глаза той, что вчера тащила его до машины, укладывала спать и улаживала проблемы с полицией. Олдмен ненавидел себя за собственные слабости, но ее он ненавидел еще больше — за ровный голос, кроткий взгляд и бесконечное всепрощение. «Оставь меня в покое, чертова святоша!» — кричал он за час до того, как в очередной раз упал на колени и начал просить прощения, и за три часа перед тем, как снова за¬валился в какой-нибудь кабак. Все закончилось зимой 1992 года, когда Ума без лишних слов собрала свои вещи и подала на развод, а Олдмен охарактеризовал причину их разрыва на удивление тактично: «Попробуйте жить с ангелом». «Гэри был моей первой настоящей любовью, а также первой ошибкой», — позже скажет актриса. Человек, который показался ей «близким по пути и духу», нашелся спустя десять лет. Случилось это во время съемок фильма «Гаттака», где Турман снималась вместе с Итаном Хоуком. Казалось, их встреча была предопределена давно и окончательно. Во время одной из поездок в Индию старый провидец сказал Уме, что ее судьба –мужчина с цепочкой на ноге. Не приняв поначалу слова старика близко к сердцу, она вдруг решила сама надеть цепочку на щиколотку. «Чтобы лишний раз подчеркнуть свой 42-й размер ноги», — шутила она, избавившись от комплекса на этот счет после того, как Квентин Тарантино во всеуслышание заявил, что таких божественно сексуальных ступней, как у Умы, нет больше ни у кого. Однажды в перерыве между съемками «Гаттаки» Итан залюбовался заснувшей в кресле Умой с дымящейся сигаретой в руке и раскрытой книгой на коленях. Внимание Итана привлекли ступни ее босых ног, красноречиво воспетые Квентином: повинуясь какому-то внутреннему порыву, он аккуратно расстегнул серебряный браслетик на ноге девушки и надел на себя. Тот день они назвали днем своего обручения.
«До знакомства с Итаном я никогда не встречала человека, с которым хотела бы иметь детей. Но он поразил меня своей честностью, открытостью и добротой. Я поняла, что если уж и решу создать семью, то только с ним. И я горжусь тем, что Итан — мой муж и отец моих детей», — заявляла она.
Итан, трудолюбиво работающий на имидж «непростого парня», пишущий книги и выступающий в рискованных театральных постановках, наконец-то нашел девушку, которая не казалась, а действительно была «непростой». Ему оказалось с ней невероятно трудно — порой он вообще не понимал, о чем Ума говорила и думала. Пара венчалась в мае 1998 года в Манхэттенском соборе: Ума, будучи на седьмом месяце беременности, на голову выше мужа, и Итан, не согласившийся побриться даже в день собственной свадьбы. Свадебная церемония была не по-голливудски скромной. Ни фейерверков во дворе, ни вертолетов в небе. Только родные и близкие. Возможно, об этой свадьбе никто и не узнал бы, если бы не имена новобрачных: Ума Турман и Итан Хоук.
Хоук надел на палец своей супруге обручальное кольцо с восемью бриллиантами, семь из которых сверкали на его поверхности, а один был спрятан на внутренней стороне, как бы символизируя то, что между ними всегда останется нечто, не поддающееся определению. С появлением на свет Майи Рэй Турман-Хоук, рожденной после двадцати восьми часов схваток и с большим риском для жизни Умы, супруги переехали из маленькой нью-йоркской квартиры в древний особняк. Турман решительно принялась за обустройство семейного гнездышка. Пока Итан работал в Канаде над картиной «Снег падает на кедры», Ума консультировалась со строителями, выбирала сантехнику, ругалась с грузчиками, расставлявшими по комнатам мебель, на время забыв о том, что когда-то жила только кинематографом. Спустя три года Турман, родившая сына в 2002 году, официально попросила своего директора не беспокоить ее по поводу работы. Отставку получил даже сам Тарантино, задумавший сценарий «Убить Билла» именно для нее и приостановивший съемки, ожидая, пока Турман не разрешится от бремени. Со стороны могло показаться, что Ума и Итан идеально подходят друг другу — оба сложные и замкнутые, не ищущие славы и денег. Проблема заключалась в том, что для Итана это было частью имиджа, а для Умы — природной сутью. Хоуку сложно было привыкнуть к стоящей на туалетном столике урне с прахом любимого кота Турман, к бесконечным медитациям и отказам от выгодных съемок. Между ними была прозрачная стеклянная стена, непреодолимая громада которой росла день ото дня: они видели друг друга, но прикоснуться, понять, ощутить близость не могли. И если для Умы это был вопрос времени и привычки, то для Хоука — причиной постоянного дискомфорта, который он испытывал в обществе собственной жены. Поэтому, когда однажды Хоук вошел к жене в комнату со словами: «Я ухожу. Я полюбил другую», — Ума была готова к этому и, не поворачивая головы, ответила: «Спасибо, что нашел в себе силы сказать об этом мне в лицо», — продолжая баюкать ребенка.
Итан, ожидавший, что Ума, оставшаяся с двумя детьми и разбитым сердцем, будет искать повод помириться, настаивать на встречах, пугать адвокатами, расстроился, не получив ни одного доказательства переживаемой ею трагедии. После месяца,
проведенного в обществе канадской фотомодели Джен Перцоу, он позвонил жене с предложением официально оформить развод, надеясь тем самым вывести Уму из равновесия, сделав факт их разрыва достоянием общественности. «Прости, но у меня сейчас нет на это времени, — спокойно ответила женщина, — я пойду к адвокату, как только ты решишь жениться. Заниматься этим раньше нет никакого смысла. Сообщи мне, когда надумаешь узаконить свои отношения с этой девушкой, а раньше, будь добр, не беспокой меня». «Как ты без меня, Ума? Как там дети?..» — спросил Итан, но на том конце линии уже звучали короткие гудки. Турман, отказавшаяся хоть как-то прокомментировать отставку мужа, с удвоенной энергией принялась за работу. Тарантино, к которому актриса пришла в состоянии полной боевой готовности, облаченная в спортивный костюм а-ля Брюс Ли, пошутил: «Может, стоит переименовать фильм из «Убить Билла» в «Убить Итана»?» «Скорее в «Убить Уму», — ответила Турман.
Её ожидал новый роман с Квентином Тарантино. Хотя во всех интервью они клянутся, что их связывают только деловые отношения. Знаем мы эти дела!…
ДЕТСТВО
Когда Ума была ребенком, ее семья часто переезжала, из-за того что отец часто переезжал из одного института в другой. Большую часть своего детства она провела в Амерсте, штате Массачусетс и Вудстоке, Нью-Йорк. Турман описывают, как неуклюжую и сосредоточенную на себе молодую девочку, которую часто дразнили другие дети из-за широкой кости, уникальной угловатой фигуры, долговязости и белобрысости, необычного имени, большого, 42-го, размера ноги (известно, что Квентин Тарантино обожествляет ее ноги и создал много фильмов именно для Умы Турман из-за этой страсти). С жестокостью, присущей только детям, они гоняли ее по школьному двору, швырялись камнями, дразнили «дылдой» и «рыбой- молотом». «Ну почему я такая страшная?! Ну зачем вы меня так по-идиотски назвали?!» — плакала пятнадцатилетняя Турман. Мать предпочитала не отвечать на глупые вопросы своих отпрысков да и вообще не портить детей излишним воспитанием. «Все, что я могла вам дать, — я дала. Остального придется добиваться самим», — подводила черту под любым неприятным разговором миссис Турман. Несмотря на то, что эти уникальные физические особенности позже стали составляющими ее параметров красоты, в детстве это негативное внимание привело к неприятию собственного тела. Рассказывая о своём детстве, Ума рассказала, что была страшной уродиной. Она долго не могла принять себя такой, какая есть. «Первые 14 лет моей жизни я вечно рыдала, глядя на себя в зеркало. Не очень-то приятно, знаете, иметь рост метр восемьдесят в 12 лет! В лицее мальчишки даже не смотрели в мою сторону. Им нравились другие девочки. Мне нужно было немножко вырасти, чтобы при таком лице можно было бы носить мой большой нос. Из-за имени и роста я ощущала себя совершенно атипичной, а это очень некомфортное чувство. Внутренний имидж человека, то, как он видит себя, складывается довольно рано, думаю, раньше, чем было бы нужно. В частности, поэтому люди и прибегают потом к психотерапии». «Справедливости ради надо сказать, что лет до 12 мое детство было вполне безоблачным. Амхерст -город пяти колледжей и университетских преподавателей — неплохое место для ребенка, в таком и надо расти. Я помню первый концерт, на который пошла с родителями. Мне было лет шесть, а там- индийская музыка, невозмутимый музыкант с грустным ситаром, прекрасная танцовщица, сладкий дым… Довольно скоро я заснула в своем кресле. Запах от курящихся палочек, иноземный звук ситара, мягкое, теплое кресло… Это всегда со мной. Как образ особой детской защищенности. Она шла от родителей. А от братьев…
С одной стороны, хорошо иметь братьев, а с другой — плохо быть девочкой среди трех мальчиков. Сама становишься в некотором смысле мальчишкой. Размываются представления о различиях между полами…
У меня было три брата, и все с удивительными именами — Ганден, Дечен и Мипам. А братья в юности были далеки от родительского буддийского отвращения к насилию. Могли и… накостылять. Потом началась «мятежная юность»: мои 12, 13, 14 лет были… брутальными. Три года непрерывного противостояния миру». Когда Ума, будучи измученным бесконечными издевательствами сверстников пятнадцатилетним подрост-ком, заявила родителям, что едет в Нью-Йорк, она получила от них вместе с тремя сотнями долларов и завернутым в фольгу бутербродом книгу о самураях. В ответ на недоуменно приподнятые брови дочери мать холодно ответила: «Пригодится», после чего поцеловала девочку на прощание в лоб и пожелала счастливого пути. «В 15 я поехала в Нью-Йорк, и тут главной задачей уже было научиться чувствовать себя среди людей более или менее комфортно. В общем, я научилась…»
МЫСЛИ ВСЛУХ
Ума Турман снималась с самыми яркими мужчинами Голливуда — Ричардом Гиром, Робертом Де Ниро, Джоном Малковичем… А ведь эти красавцы были без ума от нее. «Она так умна, что даже страшно становится, когда разговариваешь с ней. Во-первых, боишься ослепнуть от волшебной какой-то красоты, во-вторых, обалдеть от эрудиции», — говорил Ричард Гир прессе.
Ума непроста. У нее богатый внутренний мир и мудрость, унаследованная ею от отца. Беседы с ней открывают новое видение мира и взгляд на вещи. Это становится понятным из некоторых отрывков интервью с ней:
— Как вы справляетесь с ролью матери-одиночки?
— Это самое сложное в моей жизни. Мне очень трудно и одиноко. Но материнство — это прекрасно, поэтому удовлетворение от преодоления трудностей перевешивает боль. Мои родители пережили радости и горести вместе. Я выросла в полноценной семье и не имела понятия, что это такое — одной поднимать детей. До сих пор удивляюсь многому. До развода я полагала, что на мне держится весь дом — многое действительно приходилось делать самой. Но я была не права: существует большая разница между необходимостью растить детей в одиночку или с человеком, который заботится о тебе и твоих детях. Ему можно сказать: «Ой, посмотри, что он сделал!»
— Какие еще открытия вы сделали для себя после развода?
— После развода я стала другим человеком. Правда, еще не до конца поняла, каким именно. Каким бы ни был ваш брак, после развода вы теряете свою семью. Женщина обычно обвиняет во всем себя. А почему? Потому что она берет на себя ответственность за происходящее. Люди, которые винят в своих бедах окружающих, не понимают одного: это все равно что подписывать незаполненный чек для всего, что случилось в их жизни.
— Чем вы руководствуетесь при выборе роли?
— Первым делом интересуюсь, сколько времени мне придется провести вдали от дома. Творческие амбиции уступили материнским инстинктам: для меня главное то, что будет лучше для моих детей. Матерям всегда очень трудно выбрать — работать или сидеть дома с детьми. Самое парадоксальное то, что в любом случае найдется тот, кто скажет матери, что она должна была все сделать наоборот.
— Вам бы хотелось еще родить?
— Это одно из моих самых заветных желаний. Ведь я выросла в большой семье — у меня три брата и сводная сестра.
— Девочку растить легче, чем мальчика?
— Намного легче. Правда, до определенного времени. Мне иногда больно смотреть на подростка: в одну минуту он счастлив, а в следующую, наоборот, испытывает переживания. Лично я лучше дам отрезать себе палец, чем смирюсь с тем, что кто-то
обидел моего ребенка. Мальчики могут быть очень ранимыми, но обычно они не
показывают своих чувств, как, впрочем, и взрослые мужчины.
— У вас есть друзья, которые приходят к вам на помощь в трудную минуту?
— Большинство моих друзей — это люди, которых я давно знаю. Но их не так уж много. В юности я не верила людям и решила ни с кем не дружить, постоянно была начеку, пытаясь защитить себя. Но потом как-то все наладилось.
— Где вы чувствуете себя лучше всего?
— На природе я чувствую себя самой собой. Со временем я стала получать удовольствие от уединения.
— Вам не кажется, что многие люди страдают хроническим разочарованием?
— Я тоже, у меня натура трагическая. Но я готова начать новую жизнь — возможно, она уже началась.
— Что для вас имеет самое большое значение?
— Мой дом. В нем есть все, что я люблю. Нет такого места на свете, где я бы хотела находиться больше.
— Вам нравится, как складывается ваша карьера?
— Когда я была подростком, то мне говорили: «Жми на все педали, после 20 лет тебе вряд будут предлагать роли». И у меня действительно было несколько беспросветных лет. Неожиданно я снова оказалась в строю. Но меня предупредили: «Твой сегодняшний успех не гарантирует тебе работу после 30». Когда я забеременела, мой агент сказал: «О бизнесе лучше забыть». Сейчас никто не упрекает меня в том, что мне почти сорок.
— Как вы себя ощущали, когда после двух эпохальных картин — «Барон Мюнхгаузен» и «Опасные связи» буквально в одночасье стали секс-символом?
— Я не считаю физические данные серьезной характеристикой человека. Важнее, как он распорядится ими.
— Вы дважды были замужем и оба раза расставались. Такой опыт не разочаровал вас?
— Мне понравилась одна мысль в «Манхэттене» Вуди Аллена: счастье — это не жизнь с одним идеальным партнером, а цепочка значимых для тебя отношений. Которые, в общем-то, могут и заканчиваться, и не быть счастливыми, и не иметь хеппиэнда. Тем более что люди по ходу жизни меняются, и то, что ты знал о любимом вчера, сегодня уже может стать ложным знанием. Я, помнится, раньше говорила, что лучше иметь дело с тем, кто тебя обманывает, чем с тем, кто не спускает воду в туалете. Сейчас я считаю иначе.
— По-вашему, существует ли способ сохранить такое чувство, как любовь?
— А я, честно говоря, не думаю, что любовь проходит. Не важно, что я чувствую сегодня к тем, с кем рассталась. Все равно какой-то частью себя я до сих пор люблю всех, кого любила когда-то. Мне кажется, иногда не мы сами расстаемся — нас «расстает» жизнь. Знаете, некоторым мужчинам трудно жить с женщиной, которая действительно занята своей работой. А я была тогда ужасно занята: Тарантино самоотверженно ждал, когда я рожу Роана, чтобы снимать «Убить Билла». Я начала приводить себя в норму — глупо же было появляться в проекте подобного масштаба в виде этакого толстопопого самурая… Потом начались съемки. Фактически меня не было дома почти год. В результате «Убить Билла» оказал на наш брак слишком сильное давление. Вот что я имею в виду, когда говорю, что жизнь нас «расстает». Но, пока мы живы, она никогда не разлучает окончательно. Даже если мы и разведены, мы все равно остаемся семьей. Потому что Итан для наших детей — отец, а я — мать и дети считают нас своими папой и мамой. Мы двое больше не муж и жена, но мы четверо — по-прежнему семья.
— Присутствие мужчины в жизни для вас важно?
— Не думаю, что мужчина — это необходимость. Но я никогда не имела ничего против… компаньона по жизни. Другой вопрос, что я не жду от партнера помощи, решения своих проблем. Свои проблемы я решаю сама. Но вот эта комбинация — любовь и хорошая компания — это важно для жизни.
— Что это за возраст — за 30?
— Хороший возраст. Уютный. Мир видишь как-то яснее. С 20 до 30 я была сплошным комком беспокойства, неврозов, ожиданий и самокопаний. А теперь…Есть что-то чудесное в согласии с собой. Становишься менее ограниченным и более… живым. Да, в согласии с собой начинаешь жить полной жизнью. Потому что видишь: у всего на свете есть другая сторона, все в жизни относительно. Опыт утешает. А его приносит только время, возраст. Поэтому я и не боюсь уходящего времени, мне нравится, что оно идет…
